Саблер Владимир Карлович

Саблер (с 1915 — Десятовский) Владимир Карлович (13.11.1845—1929) 
       — действительный тайный советник (с 1905). 
Из дворян, землевладелец. В 1868 окончил юридический факультет Московского университета. 
В 1872 там же защитил магистерскую диссертацию по теме: «О значении давности в уголовном праве». 
В 1872—73 доцент по кафедре уголовного судопроизводства в Московском университете. 
В 1873 перешел на службу в Санкт-Петербурге, где состоял при великой княгине Екатерине Михайловне, был ее личным секретарем; с 1881 являлся юрисконсультом Св. синода.
С апреля 1882 действительный статский советник. 
С 1883 управлял канцелярией Священного синода. 
С января 1890 тайный советник. 
В 1892—1905 товарищ обер-прокурора Св. синода. Являлся ближайшим сотрудником и ревностным исполнителем указаний обер-прокурора К.П. Победоносцева. 
В мае 1896 назначен сенатором, а в мае 1905 — членом Государственного совета с производством в действительные тайные советники. 

В октябре 1905 был вынужден уйти в отставку с поста товарища обер-прокурора, так как, по мнению К.П.Победоносцева, «подпал под влияние той части церковной иерархии, которая стремилась к кардинальной реформе Русской Православной Церкви». В синодальных кругах, по свидетельству А.Н.Львова, имел прозвище Притычкин, данное ему митрополитом Санкт-Петербургским и Новгородским Исидором. Являлся автором книги «О мирной борьбе с социализмом. Путевые воспоминания Владимира Саблера», в 2-х тт. (Сергиев Посад, 1911).
В мае 1911 — июле 1915 обер-прокурор Св. синода. Стремился воскресить дух и направление К.П.Победоносцева, приостановил решение всех вопросов о реформе церковного устройства.
В 1912 в период избирательной кампании в 4-ю Государственную думу мобилизовал силы духовенства, чтобы обеспечить победу правым.         В феврале 1913 пожалован в статс-секретари Е.И.В.
В 1915, во время 1-й мировой войны, с Высочайшего соизволения переменил свою фамилию на вторую фамилию своей супруги (Заблоцкой-Десятовской). После отставки с поста обер-прокурора заседал в Государственном совете. 

Награжден рядом высших российских орденов: Св. Станислава 1-й степ. (1885), Св. Анны 1-й степ. (1887), Св. Владимира 2-й степ. (1895), Белого Орла (1899), Св. Александра Невского (1902, бриллиантовые знаки к ордену — 1910), Св. Владимира 1-й степ. (1915). После Февральской революции 1917 жил в Петрограде как частное лицо.
В. К. Саблер был репрессирован в апреле 1918 г., его под усиленным конвоем доставили в Москву из-под Новочеркасска, где он был арестован. Из ЧК его вскоре выпустили "за отсутствием состава преступления". Проживая в начале 1920-х гг. в Москве на Поварской, он влачил жалкое существование. Саблер прекрасно знал святителя Тихона, ценил его чрезвычайно высоко, но считал, что политика Церкви должна быть более гибкая, более лояльная в отношении "внешних" и в связи с этим большие надежды возлагал на митрополита Сергия (Страгородского). В конце жизни, будучи уже древним старцем, он был сослан в Тверь, где, обреченный на медленную муку, он голодал, ютясь в церковной сторожке. Скончался Владимир Карлович в Твери в возрасте 83-х лет. 

Из воспоминаний современников:

       «Я думаю,— писал однажды протопресвитер русской армии и флота о. Г.И.Шавельский,— что В.К.Саблер решительно из всех и до него и после него бывших обер-прокуроров Синода представляет для историка самый интересный тип. Саблер не обладал ни умом Победоносцева, ни непреклонной волей князя Голицына, ни властностью Протасова, прежних обер-прокуроров.
Он пробыл обер-прокурором всего четыре года и, однако, он, как ни один из его предшественников и преемников, оказал решительное влияние на склад и характер всей церковной жизни предшествовавшего революции времени. В.К.Саблер был оригинальнейшим обер-прокурором. Он всегда был другом архиереев, за что последние, по крылатому выражению влиятельнейшего среди них — Антония Храповицкого, "борова поставили бы во епископы", если бы это потребовалось для удовольствия Владимира Карловича. Но он был другом и всего духовного и особенно монашеского чина.
Его приемная всегда была переполнена монахами и монахинями, игуменами и игуменьями, архимандритами и протоиереями. Они принимались в первую очередь. Игумены, архимандриты и протоиереи приветствовались троекратным лобзанием. Наблюдатель, правда, мог при этом заметить, что лобзание происходило на таком расстоянии, что даже кончики усов Владимира Карловича не касались лика отцов. Но... звуки поцелуев все же раздавались. К игуменьям, игуменам и архимандритам Владимир Карлович обращался не иначе, как "мать честная", "отче святый" и т.п.
Посещая монастыри, Владимир Карлович выстаивал шестичасовые монастырские службы, во время которых усердно ставил свечи, отбивал поклоны, вообще являл пример самого истового благочестия. Речь В.К., с кем бы он ни разговаривал, была пересыпана священными изречениями и словами,— даже от нее пахло елеем и ладаном. Ревность к делу у В.К. не оставляла желать большего. Он был занят каждый день и все время — с утра за полночь: очень часто он принимал посетителей после 12 ч. ночи. Он все время был в суете и работе и все время, казалось, дышал церковностью... Чем же ознаменовалось хозяйничанье Владимира Карловича?..
Историк должен будет отметить тот факт, что в эпоху В.К.Саблера Св. синод главным образом занимался наградными и бракоразводными делами... Если же касаться всей вообще церковной работы этого периода, то надо сказать, что отсталость, безжизненность и малопродуктивность были отличительными ее признаками, особенно заметными при сравнении с последней порой огромного роста и развития других сторон русской жизни.
При некоторых своих несомненных хороших качествах ума и сердца В.К. как будто не понимал, что если всякая работа вообще, то церковная в особенности должна быть строго продумана и всегда серьезна... Из В.К.Саблера, может быть, вышел бы хороший художник, поэт, еще лучший анекдотист-рассказчик, наверное — отличный старообрядческий начетчик, а судьба поставила его у кормила церкви в самую серьезную пору жизни русского народа, когда начавший чрезвычайно быстро развиваться народный организм требовал особенного ухода и попечения со стороны своей матери-церкви. В.К., насколько я понял его, не обладал необходимыми для крупного государственного деятеля качествами: глубиною, серьезностью и прозорливостью.
Он на все смотрел как-то легко и просто: пусть будет книга самая пустая, но лишь бы в красивой обертке; пусть совсем загниет жизнь в монастыре, но лишь бы там красиво служили; пусть "святой" отец будет с пустыми головой и сердцем, но лишь бы вид его был "ипостасен": важен на вид, сановит — в церковном смысле, непременно при длинной бороде и таких же волосах... Это был какой-то не то шутник, не то — искатель приключений на высоком посту обер-прокурора Св. синода». 
       По свидетельству помощника управляющего делами Совета министров А.Н.Яхонтова, наблюдавшего Саблер на заседаниях правительства, «обер-прокурор Св. синода Владимир Карлович Саблер не выказывал особого интереса к вопросам высшего управления, уклонялся от общих прений, поскольку суждения не затрагивали его основных воззрений. Сущность их, насколько это сказывалось в Совете министров, могла бы быть выражена известною формулою — "Православие, самодержавие и народность". В этом направлении он держался твердо, неуступчиво и в принципиальных случаях не останавливался перед разногласиями в Совете. Манера говорить у него была весьма своеобразная: заметно было отражение окружавшей его среды духовенства, выражавшееся в склонности прибегать к витиеватым сравнениям и к библейским текстам».