Александр Кузнецов о Красино-Убрежное

Красино-Убережное
1986 г.

В деревне Красино-Убережное я соскочил с велосипеда, заметив старушку, косившую крапиву возле забора. Как выяснилось, ей было 92 года. Двигалась она не очень ловко, как-то опасно покачиваясь и, казалось, вот-вот упадет на косу. «Здравствуйте, бабушка! - сказал я. - Бог помощь!». Она поправила платок по сторонам лица и ответила: «Спасибо». Рот у нее запавший, лицо морщинистое. «Вот кто мне расскажет об усадьбе и церкви» - обрадовался я и спросил: «Вы не скажете, как называлась эта церковь?»

Старушка долго думала, а потом спросила:
- Тебе чего надо?
Решив, что она плохо слышит, я повторил вопрос громче.
- Слышу, не глухая, - заговорила она. - Церковь Троицы. Так называется. А праздники у нас Троицы и Богородицы.
- Когда ее закрыли?
- Когда кулачили, тогда и закрыли. Кресты повалили, колокола прямо там кололи, отбивали по куску.
Рядом стояла скамеечка, я предложил ей присесть, отдохнуть. Как только мы сели, Мария Филипповна, так звали старушку, принялась вдруг говорить без остановки, сбиваясь на бессвязное бормотание.
- С праздника надо донесть горящую свечу до дома. Мальчишки задували. Священник Петр Дмитриевич вернулся. Сперанский его… Вернулся и жил у своей дочери. Григорьевского убили прям в Иваньково, отвезли в Иваньково и тамо убили. А наш вернулся, - шамкала старушка беззубым ртом.
Все старые люди здесь без зубов. В районе не ставят протезов, а в Москве свои старики месяцами ждут.
- Сейчас страшно стало жить, не почитают стариков. В магазине говорят: «Пусть стоит, ей делать нечего». А то: «Помирать пора, а не очередь занимать». Дочь хорошая, желанная, рассудительная. Я взяла у ей одну на воспитание. Дисциплинистая получилась. Она приезжает. А два сына, их винце воспитывает. На их не надейся… Барин дружный был, нас с выселок на свой капитал переселил к себе. А как царство изменилось, господ намахали, тут и пошло…
Дальше можно было понять отдельные обрывки фраз. Как я потом выяснил, Мария Филипповна была единственной местной старожилкой.
В Красино-Убережное меня, конечно, интересовал усадебный архитектурный комплекс. К усадебному дому примыкают каменные флигели, в одном из них находилась людская, в другом – конюшни. Потом во флигелях жили учителя школы. Входящий в архитектурный ансамбль еще один каменный дом принадлежал перед революцией брату кутуковского помещика Александру Николаевичу Ртищеву. Любопытно, что он оставался здесь и после революции, сам пахал и сеял, а потом стал председателем колхоза.
Церковь Троицы стояла между одноэтажным со стеклянной стеной магазином и барским домом. Возле магазина познакомился я с бывшей учительницей Еленой Николаевной Алексеевой, и мы с ней подсчитали по пальцам, что сейчас в деревне 36 домов, но на зиму остаются немногие. До запустения здесь стояло 65 домов, и тогда в барском доме работала школа. Школу давно закрыли, ребятишек не стало, но учительница осталась жить в своем доме.
Итак, в Красино-Убережное сохранились усадебный дом и церковь. Единственный православный храм, видный теперь с реки Оки между Серпуховым и Каширой. В ХУП веке здесь стояли деревянные хоромы и такая же церковь. Затем вотчинник села М.П. Травин в 1674 году возвел вместо деревянной церкви каменную. В середине ХУШ века тут был построен каменный дворец и к концу его, как и полагалось в усадьбах того времени, посажены липовые аллеи, ведущая к Оке, и разбит кленовый парк.
Построил этот дом-дворец и поселился в нем каширский воевода поручик Никита Яковлевич Киреевский. Этот усадебный дом принадлежал нескольким поколениям этого замечательного рода, в котором были каширские воеводы, сражавшиеся во многих войнах, начиная с татар и поляков и кончая войной 1812 года. Сын Никиты Яковлевича, следующий владелец усадьбы Алексей Киреевский, вышел из Московского университета, в 1762 году стал «первого класса кондуктором», и о нем сказано, что «разных арифметике, геометрии и часть фортификации такожъ знает». Он служил в инженерном корпусе, получил чин прапорщика и вышел в отставку.
Красино-Убережное с его каменным дворцом, и обустроенной усадьбой стало первой в округе явлением «золотого века русской усадьбы». Этот усадебный дом был первым каменным домом в наших местах. В то время даже в Кашире собственные дома были деревянными. Последняя перестройка дворца происходила уже в классическом стиле.
Двухэтажный, старинный каменный дом несколько раз перестраивался. Ф.В. Разумовский в своей книге «На берегах Оки» профессионально и довольно подробно пишет о перестройках этого дома. Не стану этого переписывать, я не архитектор и архитектурные тонкости мне недоступны. Могу сказать только о том, что увидел.
Как вошел в него с парадного крыльца и увидел деревянные колонны по сторонам широкой лестницы, сразу повеяло екатерининской эпохой. Но в то же время лестницы железные, они, как и ограда единственного из сохранившихся балконов, выполнена в стиле модерн. Подновляли дом, видимо, в конце прошлого века. По всему дому шли фанерные перегородки и многочисленные клетушки – дань последних десятилетий. Так это выглядело в 1986 году.

Довелось побывать в нем в и 2009 году. Он принадлежал предпринимателю А.Ф. Ситникову. Огромный дом был полностью отремонтирован, приведен в надлежащий вид и вызывал восхищение и удивление. С балконов его открывается восхищающий своей красотой вид на долину Оки и на левый её берег. Со мной была внучка, Екатерина Сергеевна Чернетская, архитектор и художник, и она мигом нарисовала пером эту усадьбу с домом, церковью и флигелем. Этот замечательный памятник истории нашей вотчины сохранен. А вот стоящая рядом церковь Св.Троицы погибает. А.Ф. Ситников начал было за свой счет её укреплять, но обвалилась кровля, потолок, и рабочие отказались в ней работать.

Троицкая церковь много раз перестраивалась, первоначально это был просто куб, четверик. И шатровая колокольня. В конце ХУШ столетия ее расширили, простроили абсиды, притворы и приделы. На четверик поставили восьмерик, ныне не сохранившийся. Церковь Троицы единственная и последняя из сохранившихся на тульском берегу Оки. В архитектурном отношении она, может быть, и не так интересна, как исчезнувшие храмы Четырской горы, Кутуково и Хатавок…
Рядом с шатровой колокольней, типичной для XVII века, к основному объему пристроен фасад с колоннадой в стиле классицизма. Такая вот эклектика. Но зато она уцелела каким-то образом, не доглядели неистовые ревнители атеизма. Сам же храм сегодня – нижний четверик в виде куба и с двускатной крышей. Но все же, все же, белокаменный храм стоит на высоком берегу Оки и виден за многие километры. Как тут не понять, что Отечество, воплощенное в памятниках, – спасение наших душ? Краеугольный камень нашего бытия и самосознания народа, составляющий смысл жизни русского народа и потому каждого из нас?! По проекту «Базы отдыха ЦКБА» церковь должна перестраиваться под дискотеку.
Из списков, составленных В.К. Чернопятовым, видно, что в начале ХХ-го столетия земли вокруг деревни принадлежали Прасковье Владимировне Трубецкой. Княжеский род Трубецких тоже знаменит десятками своих представителей, вошедших в историю, от замечательного дипломата XVII века Алексея Никитовича до декабриста Сергея Петровича. Тут и воеводы, и прославленные генералы, знаменитый философ Сергей Николаевич и писатель Николай Никитович, сенаторы и обер-прокуроры.
Сейчас на доме висит доска с надписью: «База труда ЦКБА», а вокруг него слоняются пьяные мужики. Считается, что сюда приезжают работать на полях и одновременно отдыхать служащие тульского конструкторского бюро. Есть решение передать всю усадьбу этой организации, для чего капитально перестроить дом. Ни о какой реставрации не может быть и речи. Дому планируется придать современные формы, а флигели и избы снести и на их месте построить «красивые финские домики». Так сказал мне руководитель «Базы отдыха».
Я спросил у него:
- Как же так, если люди приезжают работать, то они работают. А отдыхать едут в дома отдыха. Как же это можно совместить?
А он засмеялся и сказал:
- Какая разница? Лишь бы деньги дали на расширение базы.
Он, конечно, не верил в то, что туляки будут здесь трудиться на полях.
Пока же на ней висел плакат с изображением женщины, заготавливающей корма, и со стихами: 

Чтобы больше страна имела
Молочных продуктов и мяса,
Бережливо используй, умело
Каждый грамм кормового запаса.

Автор этого шедевра не пожелал остаться неизвестным и отказаться от поэтической славы, внизу крупными буквами стояла подпись: «Стихи В. Весельчакова». И еще на плакате весьма интересная для нас информация: «Творческо-производственное объединение ПЛАКАТ Союза художников СССР».
Пока я все это рассматривал, у моего велосипеда «Турист» вывернули нипели и сняли насос. Делать нечего, надо взваливать велосипед на плечо и нести его домой на себе. А это километров семь-восемь. Без нипелей ведь не поведешь его, резина сразу сжуется.
А тут крутится мальчишка лет десяти. Улучил момент и хвать его:
- Где насос и нипели? Сейчас отведу к родителям!
- Я не брал…
- А кто взял?
- Толька Фролов. Вон он в том доме живет. Только, дяденька, не говори, что я сказал.
Взяв на плечо велосипед, иду к указанному дому. Перед ним на скамеечке сидят мужчина и женщина, оба посреди бела дня навеселе. Одеты грязно, неряшливо, лица угрюмые, не обещающие ничего хорошего.
- Толя Фролов ваш сын? – спрашиваю.
- Чего тебе надо? – разглядывает меня с отвращением мужчина.
- Он сейчас украл насос моего велосипеда и вывернул нипели.
- Откуда ты знаешь, что он? – говорит сквозь зубы отец.
- Ребята видели.
- Ну и чего тебе надо?
- Как чего? - удивился я.
- Вернуть надо. Я же не могу без них ехать.
- Его дома нет. А ты иди (тут он применил, естественно, другое слово) отсюда, - заплетающимися языком говорит мне мать.
- То есть как?!
- А так. Пока не схлопотал, Иди отсюда…
- И мужчина указал известный адрес.
- Вы поймите, не важно, сколько они стоят. Ниппели вообще стоят двадцать копеек, но я не могу без них ехать.
- Ты что, за 20 копеек дело нам шить будешь?! Ты что сам не воровал в детстве? - и тут он угрожающе поднимается.
Жена тянет его за полу грязного пиджака.
- Сказано, иди отсюда. Врежу сейчас между глаз… - и понес матом…
Продолжать разговор не имело смысла. Пора было уходить. Взвалил я снова на плечо свой велосипед и пошел.